— Удар херовый! — поправил любящий правду Леший.
Но Евсеев не обратил на уточнение никакого внимания и невозмутимо продолжил:
— Дело зависло нераскрытым, все про него забыли, как вдруг…
Пошарив в кармане, почти идеальный начальник отдела достал ключ, открыл ящик стола, достал черный пластиковый конверт и положил на стол, прикрыв рукой.
Леший нетерпеливо заерзал на своем стуле. Он не любил, когда тянут кота за хвост.
— У Гурского при обыске обнаружили тот самый ящик из архива Аделя. Внутри — мебельные каталоги 30-х годов, вырезки из модных журналов, чушь всякая… И среди этой шелухи — записная книжка лейтенанта НКВД Шапошникова, бойца 3-го взвода особого подразделения правительственной охраны, известного как «ОП-79»…
— «Семьдесят девятое особое»? — перебил его Леший. — То самое?
— Это для тебя оно «то самое». А я не историк, не диггер, не кладоискатель. Это ты мне рассказал слухи про пропавшее золото и про Хранилище, где оно лежит. А я стал в нашей среде щупальцами шевелить и совсем недавно узнал, что действительно была в 41-м году проведена секретная операция «Семь-девять» по эвакуации золотого запаса и действительно большая партия золота потерялась. Не две тонны, как ты говорил, побольше: то ли шесть, то ли шестьдесят тонн…
— Ну, и еще, что все это якобы легенда и враки, — добавил Леший. — На эту легенду многие диггеры клюнули, ох, многие…
— Понятное дело. Лучше списать такое дело на легенду, чем на халатность. Раньше ведь за такую халатность без разговора — расстрел!
Евсеев открыл конверт, достал оттуда бумажный лист и пододвинул его к Лешему.
— Что имею, как говорится. Бери, смотри, не бойся. Это не оригинал, обычная сканированная копия.
— Всего один лист? — Леший развернул бумагу, хищно воткнулся в нее носом. Нахмурился, отодвинул, посмотрел с обратной стороны. — В смысле, я думал, будет целый блокнот, как вы и говорили…
— Один, — сказал Евсеев. — Остальные странички были не заполнены.
Еще раз внимательно осмотрев находку, Леший добавил:
— Да и здесь не густо, прямо скажем… Схема — не схема. Палочки, кружочки. Стрелки. Руны какие-то… Он бумагу экономил, что ли, этот Шапошников?
Леший осторожно положил лист на стол, тут же снова взял, встал, подошел к окну, посмотрел на свет.
— А откуда известно, что это принадлежало именно лейтенанту Шапошникову? — спросил он. — И что именно этот Шапошников в «Семь-девять» участвовал?
— Блокнот именной. Всем офицерам подразделения под расписку выдавали. Личный номер отпечатан типографским способом на обложке и каждой странице. Бумага гербовая. Специально для секретных записей.
— Ага, — сказал Леший. — Значит, все-таки не легенда, не слухи?
— Не легенда, — подтвердил Евсеев. — Но все подтверждения на уровне слухов.
— И Неверов за этим блокнотом охотился…
— Только воспользоваться не смог. Гурский говорит, никто ничего не понял из этой схемы.
Евсеев повернулся к Лешему, все еще стоящему у окна.
— Хочешь поискать золотой запас?
— Зачем? — покосился на него Леший. — Сколько диггеров за него головы сложили — и все без толку. Зачем мне сейчас искать на жопу приключений?
— Аполитично рассуждаешь, товарищ майор! — голосом героя «Кавказской пленницы» произнес начальник отдела. — В то время как наша страна в сложное кризисное время остро нуждается в пополнении золотовалютных резервов…
Евсеев махнул рукой и перешел на свой обычный тон.
— Короче, смотри, что я накопал. За четыре военных месяца 1941 года золотой запас СССР уменьшился на десяток тонн — хотя никакие крупные финансовые сделки типа оплаты по лендлизу или закупки вооружений в тот период не производились. Зато в конце ноября крупная партия презренного металла была передана спецподразделению «ОП-79» для операции «Семь-девять»! А поскольку тогда золото тоннами не пиздили, да и килограммами с граммами тоже, значит, оно не выехало не только за пределы страны, но даже Московской кольцевой дороги! И осело где-то в подземных коммуникациях, больше негде… Думаю, были утеряны координаты места захоронения или погибли носители информации, война ведь! А золото по-прежнему лежит, где его спрятали!
— А я при чем? — без энтузиазма спросил Леший.
— Да при том, что подземелья столицы, это уже и официально — твоя епархия! Найдем золото, страна нас отблагодарит. Тебя, твой взвод, меня, вышестоящее начальство. Одним словом, всем польза! Что скажешь?
— Десять тонн золота — это сколько будет в долларах? — деловито поинтересовался Леший.
— Я в котировках не разбираюсь, — Евсеев пожал плечами. — Что-то около… Миллионов триста, наверное.
— Ну да, — Леший усмехнулся. — Отдать триста миллионов и получить горячую благодарность и внеочередное звание…
— Короче, — сухо оборвал его Евсеев. — Берешься или нет?
— Конечно, берусь, — сказал Леший, вставая. — Только как быть с этой дурацкой жалобой?
— Отпишемся, не впервой, — удовлетворенно ответил несостоявшийся идеальный начальник.
На столе зазвонил аппарат спецсвязи, Евсеев снял трубку и махнул Лешему рукой: все, свободен. Тот сделал единственное движение и исчез. Именно так он растворялся во мраке московских подземелий.
— Майор Евсеев слушает, — четко произнес самый обычный начальник отдела.
— Здравия желаю, товарищ майор! Докладывает начальник особого отдела полигона 17/3 подполковник Мережков, — ответили в трубке по сверхзащищенной связи. — Старт в 16–00 по московскому времени. Плановые контрразведывательные мероприятия проведены в полном объеме, нештатные ситуации не возникали. Какие будут дальнейшие указания?